После банальной кончины (взорвали козлы в собственном поршаке) Вован
Каширский, наконец, очнулся. Он находился в странном тускло-сером
пространстве, а под ногами была ровная плита из темного камня, уходящая во
все стороны, насколько хватало зрения. Сквозь туман светили далекие и
тусклые разноцветные огни, похожие на лампочки гирлянд Нового Арбата, но
Вован не успел к ним приглядеться: вдалеке послышался тяжелый удар по камню,
потом еще один и он содрогнулся от ужаса. "Янлаван идет", -- понял он.
Янлаван был огромен, как многоэтажный дом, и шел странно, поворачиваясь
при каждом шаге вокруг оси, но такого момента, когда бы он повернулся к
Вовану спиной, не было, потому что у Янлавана не было спины, а вместо нее
были вторая грудь и второе лицо.
Если первое его лицо было бешено беспощадным (Вован сразу вспомнил про
одну гнилую разборку в Долгопрудном, на которую ну совсем не надо было
ходить), то другое лицо было на редкость снисходительным и добрым, и, видя
его, Вовчик уже ни о чем не вспоминал, а хотел просто бежать к Янлавану и,
захлебываясь в слезах, жаловаться на жизнь и, в особенности, на смерть. Но
шел Янлаван быстро и поскольку в один момент Вовану хотелось кинуться от
него прочь, а в другой, наоборот, изо всех сил побежать к нему, в результате
он остался на месте и очень скоро Янлаван навис над ним, как Пизанская
башня.
"А вот сейчас будет суд", -- подумал Вован с оглушительной ясностью. Но
суд оказался простой и не страшной процедурой, Вован, на самом деле, даже не
успел всерьез испугаться или хотя бы зажмуриться. В руках у Янлавана
появился странный предмет, похожий на гигантскую мухобойку. Описав широкую
дугу, она взлетела вверх и яростно страшное лицо, которое было в тот момент
повернуто к Вовану, открыло рот и громовым голосом произнесло приговор: --
Калдурас.
Правда, это произошло не совсем так. На самом деле гневное лицо
произнесло "кал", но Янлаван повернулся на пятке, и доброе лицо произнесло
"дурас". Получилось странное слово "калдурас". Но Вован не успел ничего
осмыслить, потому что с небес упала гигантская мухобойка и ударила его
обухом, как хоккейная клюшка по шайбе.
Вован упал на какой-то заброшенной улице возле старой футбольной
площадки. Был бы он жив, то от такого удара немедленно отдал бы кому-нибудь
душу. Но поскольку он был мертв, ничего не произошло, только было очень
больно. Его сразу окружили не то карлики, не то дети, схватили за руки,
куда-то потащили. По дороге они покатывались от счастливого смеха и
приговаривали низкими треснувшими голосами:
-- Лучше колымить в Гондурасе, чем гондурасить на Колыме, лучше
колымить в Гондурасе, чем гондурасить на Колыме.
Свита подтащила Вована к двери, над которой висела табличка "ЗАО РАЙ"
(Вован принял это как должное, недаром ведь он носил тяжелую цепь с
гимнастом) и втолкнула внутрь. Дверь за ним закрылась, это его тоже не
удивило, акционерное общество ведь было закрытого типа, и Вован оказался в
маленькой комнатке. В ней стояла большая бронзовая сковородка, при одном
взгляде на которую становилось ясно, что вещь эта невероятно древняя. На
стене над ней висел такой же древний бронзовый термометр непонятного
принципа, у него внутри зеленела какая-то спираль, на циферблате, к которому
подходила грубая стрелка, была только одна отметина. На другой стене висела
инструкция под названием "К сведению акционера". То, что Вован прочел в этой
инструкции, наполнило его глубоким унынием. Как выяснилось, содержанием его
новой работы было охлаждать эту бронзовую сковородку таким образом, чтобы
стрелка ни в коем случае не зашкаливала за отметку на циферблате. Но, что
было самым жутким, охлаждать ее надо было исключительно обнаженными
ягодицами, причиной чего была некоторая древняя тайна, о которой инструкция
говорила уклончиво, а в случае нежелания Вована работать инструкция просто и
без околичности обещала такое, что Вован понял -- работать он будет. Вован
посмотрел на сковородку и вздрогнул: она уже светилась явственным
темно-багровым цветом, а стрелка успела чуть подняться по циферблату. Вован
стал быстро читать инструкцию дальше. В случае если стрелка поднимется выше
отметки, гарантировалось такое, что он стал быстро и нервно расстегивать
штаны.
Прошло около месяца и Вован освоился на новом месте. Не таким уж оно
было и страшным. На сковороде не надо было сидеть все время, она охлаждалась
довольно быстро, правда, по мучительности процедуру охлаждения ни с чем
нельзя было сравнить. Но зато, когда стрелка опускалась в самый низ
циферблата, можно было отдыхать довольно долго, несколько часов, пока она
опять поднимется к отметке. Эти несколько часов инструкция называла
"тайм-аут".
А в конце месяца случилась неожиданная радость. Черт из службы
безопасности принес Вовану первую зарплату. Это была огромная картонная
коробка с надписью "рангхиров", полная запаянных в пластик гринов. Столько
бабок вместе Вован видел только раз в жизни, после одной гнилой разборки в
Долгопрудном, да и то ему ничего из них не досталось.
Довольно скоро у Вована установился новый распорядок: с воплями дожав
стрелку до самой нижней отметки, он хватал свою коробку с деньгами,
выскакивал на улицу, и, считая про себя секунды, мчался к одному из местных
центров досуга. Их в радиусе досягаемости, так, чтобы он успел добежать до
места и вернуться назад до того, как стрелка пересечет отметку, было два:
клуб финансовой молодежи "Гайдар твейдер" и кафе "Мандавошка", где
собирались представители элитарных богемных кругов.
Разницы меду ними не было никакой. И тут, и там сидели темные фигуры в
капюшонах, ни одного лица Вован так и не увидел, и пили что-то из глиняных
чашек. Вован пробовал заговорить с ними, но они ничего не отвечали, а
времени на повторные попытки у него не было, надо было бежать назад.
Ходя вокруг сковородки, перед тем как сделать решительный прыжок, он
часто размышлял о том, колымит ли он в Гондурасе или все же гондурасит на
Колыме -- истина, похоже, была посередине. К такому выводу подталкивали не
только собственные наблюдения, но и книжки, которые ему принес черт из
службы безопасности. Одну из них написал некий Кокс, а другую некий Сейси.
По Коксу выходило, что он калдурасит на гоныме, а по Сейси, что он гонымит
на калдурасе. Одна из них была по экономической философии, и в ней
содержался основной вопрос вечности: "авенебут это много?", а вторая была по
философской экономике, и в ней заключался основной ответ вечности: "ой --
это до хрена". Но главное, что Вован понял из книг, это то, что в жизни нет
ничего слаще тайм-аута. Он это знал и сам, можно сказать, чувствовал жопой,
но книги объясняли: чтобы иметь возможность позволить себе этот тайм-аут,
его надо постоянно откладывать и работать, работать и работать, потому что
люди, вся жизнь у которых проходит в одном непрерывном тайм-ауте, никогда не
накопят достаточно денег, чтобы позволить его себе хоть когда-нибудь.
Вскоре Вован узнал, что в обоих кабаках у пацанов из службы
безопасности можно взять коксу. Правда, когда Вован услышал, сколько этот
кокс стоит, он чуть не припух, всей его коробки с гринами хватало только на
одну дорожку. Но у службы безопасности были свои резоны: возить сюда кокс
было куда сложнее, чем в Москву. Кстати, эти пацаны были совсем свои,
тамошние черти. Вован уже давно прятал свои хибари в таз с водой, куда
иногда опускал на несколько минут зад, а черт, приносивший ему зарплату,
делал вид, что ничего не замечает. В ответ Вован не замечал того, что
коробка с гринами была распечатана и некоторые пластиковые упаковки
разорваны. Словом, шла нормальная командная игра. Да и потом, ничего другого
на эти бабки купить было толком нельзя, так что Вован жадничал недолго.
Купив коксу на одну дорожку, он вытягивал его сквозь свернутую банкноту
и выходил из "Мандовошки" на пленэр, и тут наступали те три минуты, которые
он ждал каждый месяц. С души отступала тяжесть, смутные огни в тумане
наливались забытой красотой и он бывал почти счастлив. Поэтому, когда
однажды в самом начале второй минуты пленэра к нему подошел какой-то
странный ангел в темных очках "Ray-ban", он вздрогнул и испугался, что
выстраданный кайф обломится.
-- Слушай, -- сказал ангел, озираясь по сторонам. -- Че ты здесь так
маешься? Пошли отсюда, тебя здесь никто не держит.
-- Да? -- недружелюбно сказал Вован, чувствуя, как по зеркалу кайфа
поползла мелкая противная рябь. -- Куда же это я пойду? У меня здесь
зарплата.
-- Да ведь твоя зарплата говно, -- сказал ангел. -- На нее ведь все
равно ничего не купишь.
Вован смерил ангела взглядом:
-- Знаешь, что, лох, лети-ка отсюда.
Ангел, судя по всему, обиделся. Взмахнув крыльями, он взвился в черное
небо и скоро превратился в крохотную снежинку, летящую вертикально вверх.
Вован чуть приподнялся на задних ногах и задумчиво поглядел на далекую
цепочку тусклых огней.
-- Зарплата говно, а? -- повторил он недовольно. -- Вот лох. Небось, и
Сейси читали, и Кокса, знаем, знаем. Зарплата на самом деле ****ннная,
просто такой дорогой кокаин.
Взято отсюда:
http://pelevin.nov.ru/rass/pe-taut/1.html